Волчья река  - Рэйчел Кейн

* * *

– Вероятно, она права, – говорю я по дороге домой. – Они – просто диванные воины. Но я хочу связаться с Майком и переслать ему это фото – просто на случай, если он видел что-то похожее или сможет найти что-нибудь. Я очень хочу знать, серьезно настроен этот тип или он просто еще один идиот с клавиатурой.

Гвен – отнюдь не диванный воин; она пережила куда больше, чем способно вообразить большинство людей. Я тоже не боюсь сражаться. Но сила и отвага – не защита против пули снайпера.

– Проверь в тире у Хавьера, – предлагает Гвен, и я мысленно пинаю себя за то, что не подумал об этом первым. – Снайперам нужно тренироваться, верно? Может быть, он знает кого-нибудь из местных, кто занимается там…

– Отправлюсь туда немедленно, – обещаю я. – Высади меня у пикапа. Наверное, следует вдобавок проверить пару сайтов по поиску работы.

– Ты вернешься к ужину?

– Посмотрим. А на ужин будет мясной рулет? – Это семейная шутка: по какой-то причине Коннор решил, что не получает достаточно мясного рулета, и теперь требует его едва ли не к каждой трапезе. Гвен старается не слишком потакать ему. Но дети пережили слишком многое, и дополнительная порция мясного рулета – невысокая цена за чье-то счастье.

– Не сегодня, – отвечает Гвен.

– Тогда буду.

Она останавливает внедорожник. Прежде чем вылезти наружу, я наклоняюсь и целую ее. Поцелуй получается долгим и нежным, и я начинаю сомневаться, нужно ли мне сейчас идти в тир. Но потом вспоминаю, что каждая секунда моего промедления сулит Гвен и детям все новые опасности.

Поэтому я иду.

Мой пикап немало поездил по ухабистым проселочным дорогам, но это настоящая рабочая лошадка, и я люблю его… за исключением тех моментов, когда мне звонят. За шумом мотора и лязгом кузова почти ничего не слышно, да и связь в этих местах не везде хорошая.

Номер, высветившийся на экране моего мобильника, пока я веду пикап вверх по склону холма к тиру, мне незнаком; но код региона я опознаю́ – округ Вашингтон. Я принимаю звонок и повышаю голос, чтобы меня можно было расслышать за шумом мотора:

– Да?

– Я поменял номер, – говорит Майк Люстиг. – Спасибо, что взял трубку, приятель. Боже, ты что, ведешь «Эф-пятнадцать»? [6]

– Раздолбанный «Шеви», – отвечаю я ему. – Звучит похоже, да?

– Что? Я. Тебя. Не. Слышу. – Он чрезмерно выделяет каждое слово, но этим только подзадоривает меня пошутить.

– Тогда ты не услышишь и то, как я называю тебя ослиной задницей, которая вечно пропадает со связи на сто лет, – говорю я ему. – Когда ты звонил мне в последний раз?

– Если верить логам моих звонков – четыре месяца, плюс-минус.

– Вот именно. Ну и друг из тебя – как из дерьма пуля.

– Уйми свое нездоровое эго, у меня было тайное задание. Тебе понравилось бы: я должен был узнать, как печатают деньги.

– Новый план для выхода на пенсию?

– С учетом того, что тут творится, – вполне может быть, – отвечает он. – Правительственная служба – это не мармелад в шоколаде, но теперь она приобрела новый привкус навоза.

– Мудрец говорил, что и это пройдет.

– Мы знакомы с разными мудрецами.

– Значит… ты позвонил только потому, что тебе стало скучно?

– Нет, – отвечает Майк, и голос его звучит уже не так легкомысленно. – Гвен просто не может удержаться, чтобы не попасть в новости, да? Ты понимаешь, что это значит сейчас. Теперь из всех щелей снова полезут кошмарные уроды, охотясь на нее, на тебя, на детей… Черт возьми, ей просто нужно было держаться тише воды ниже травы!

– А ты хоть представляешь, как на нее давили? Ей нужно было просто выступить перед СМИ и попытаться оставить это все позади.

– И что, получилось? – Майк несколько секунд молчит. – Туда явилась чертова Миранда Тайдуэлл. Ты ее видел?

– Нет. – И я рад, что не видел. И не смотрел запись, выложенную на «Ю-тьюб». Просто не смог.

– Ты ведь и сам понимаешь, что вам нужно держаться подальше от всей этой мути, ведь так?

– По сути – так. Но спасибо, что считаешь меня тупым первоклашкой.

– Приготовишкой, – поправляет Майк. – И тебе, дешевому летуну, выше не продвинуться.

– Отвали, из моих налогов тебе платят твое огромное правительственное жалованье. Но ты наверняка не так часто об этом вспоминаешь.

У Майка низкий голос и еще более низкий смех, от которого вибрирует динамик телефона.

– Приятель, тебе иногда нужно иногда давать порку своему внутреннему белому ребеночку. Но послушай серьезно: то, во что вы с Гвен ввязались…

– Не надо. Даже не начинай.

– …добром не кончится. И ты должен это знать. Рано или поздно кто-нибудь пострадает. Вероятно, она. И мы оба знаем почему, верно?

К этому моменту я уже подъезжаю к тиру и выхожу из машины. Некоторое время молчу, прислонившись к шершавым бетонным блокам, из которых сложена стена здания. Стоянка у тира набита битком, но снаружи никого нет, кроме меня и лягушек, квакающих где-то в лесочке.

– Да, знаю, – отвечаю. – Я тебя слышу. Но прямо сейчас она в беде. И я не могу просто… уйти.

– Гвен Проктор умеет выживать.

– Думаешь, я не умею?

– Думаю, когда-то умел, до тех пор, пока не расслабился… – Майк несколько секунд колеблется, потом вздыхает: – Послушай, я дал твой номер кое-кому. Прими звонок, ладно? Это важно.

– Во что ты меня втягиваешь?

– Ни во что такое, с чем ты не мог бы справиться, – говорит он. – Береги себя, Сэм. Мне пока что не наплевать на это. Хотя я так и не знаю почему.

– Это мило, но я все еще намерен обвинить тебя в подделке денег. Сколько за это дают – двадцать лет в федеральной тюрьме?

– Это грубо с твоей стороны.

Люстиг кладет трубку. Я заменяю его прежний номер в списке контактов на новый и стою на том же месте еще несколько минут. Он прав. Ситуация такова, что нам с Гвен, возможно, придется расстаться. Появление Миранды – признак наступления дурных времен. И мне нужно как следует обдумать, что это может означать. Но не сейчас. Чем дольше я сумею избегать этой конкретной проблемы, тем лучше.

Захожу в тир и спрашиваю у Хавьера, не видел ли он кого-нибудь подозрительного. И от того, что он не видел, мне не становится лучше. Слишком много мишеней намалевано у нас на спинах, и я ничего не могу с этим поделать. Тир сейчас забит до отказа, нет ни одной свободной стрелковой кабинки, поэтому я просто слоняюсь снаружи. Мне нравится Хавьер. Он – отставной морпех, все еще достаточно молодой, и в нем есть основательность, которая заставляет людей прислушиваться к тому, что он говорит – каким бы тихим голосом он ни говорил. Хавьер может разрядить напряженную обстановку в тире, просто войдя в помещение; какие бы ссоры ни возникали между людьми, при его появлении они обычно затихают. Если бы, когда Бельден начал бузить, я позвал бы Хавьера, а не полез бы разбираться сам, дело, вероятно, ограничилось бы одним пристальным взглядом, а не побоями.